Но как психолог я не могу...

Повторю, для того, чтобы двигаться дальше, совершенно необходимо четко разграничить психологическое и лингвистическое значения. Психологическое зна­чение — это значение психического явления, например понятия. Лингвистическое значение — это значение слова — особого материального объекта. Однако и в том и в другом случае само понятие значение репрезентирует некую психическую сущ­ность. Психология должна рассматривать значения психических явлений, в том числе понятий, а лингвистика — значения слов. Хотя на практике такого четкого разделения, как я уже говорил, нет и многие психологи обсуждают значения слов, а лингвисты — значения понятий.

Хорошо иллюстрирует путаницу, существующую в отношении проблемы зна­чения слова и значения соответствующего слову понятия, высказывание А. А. Ле­онтьева (2005):

Каким образом значение слова «стол» связано со значением реального стола, пред­ставленного нашему сознанию в виде образа того или иного рода или приписыва­емого нами такому образу? Как философ я могу ответить: этот образ ни в коей мере не знак, но какой-то вид идеального объекта, спроецированный на реальный объект и слитый с ним субъективно в единое целое («удвоение» предмета, по Выготскому). Как лингвист я отвечаю: слово «значение» имеет два значения — более узкое (соб­ственно языковое значение) и широкое (языковое плюс предметное значение). В не­которых ситуациях мы ошибочно отождествляем языковое значение с предметным - и наоборот. Но как психолог я не могу дать определенный ответ, как именно связаны эти два вида значений: как ни странно, но эта проблема до настоящего времени се­рьезно не исследована [с. 138].

Сказанное автором тоже, впрочем, не очень проясняет вопрос. Смутное по­нимание проблемы значения слова и соответствующего понятия иллюстрирует и признание X. Патнэма (1999):

...наше понятие значения слова гораздо более несовершенно, чем понятие значения предложения [с. 165].

Между тем к решению проблемы феноменологии значения подошел еще Ф. де Соссюр. У. Эко (2004) пишет:

Соссюр определяет лингвистический знак как неразрывное единство означающего и означаемого, сравнивая их с двумя сторонами одного листа бумаги: «...лингвисти­ческий знак объединяет не вещь и имя, но понятие и акустический образ». Означа­емое — это не вещь (означаемое «собака» — это не та собака, которую изучает зоо­